Забытая Сага. Игра.

[ThisGuy 0]

По природе Тира не была исследовательницей. Если бы Лига дожила до ее совершеннолетия, ее скорее всего бы причислили к касте матери. Однако путешествие сквозь тени произвело на нее сильное впечатление. Правда внешне она осталась спокойно и равнодушна, словно бы она каждый день ступает такой тропой: надо же было внушить уверенность в сердца тех, кто решился пойти с ней, но может испугаться неизвестного.
Пока фахтанг кружился вокруг, колдунья пристально наблюдала за его движениями. Ее научили с осторожностью относиться к неизвестным обрядам, собственно, она позволила шаману его провести только потому, что не видела в его действиях элементов, необходимых для настоящего зачарования. Выслушав же его ведьма долго не молчала:
- У меня лишь один вопрос: эта утрата коснется всей магии или только Тьмы?
- Скорее всего, только Тьмы - ответил он. - Впрочем, некоторые виды чародейства могут быть косвенно связаны с Тьмой...
- Что ж, спасибо тебе. Буду использовать твой дар только в крайней необходимости.
- Итак, если ты готова, я обучу тебя этому. - сказал фомор с долей торжественности.
Тирания вглядывалась в величественное сооружение. Ничего менее внушительного она и не ожидала от ледяных эльфов, но ее голову занимали совсем другие думы. Что, собственно, она должна была сделать? Единственное, что приходило на ум, это пробраться в покои королевы и вызнать как она продлевает зиму, а возможно еще и лишить ее силы. Но эта затея даже не граничила с безумством, она и была безумством, даже при том, что сиды вряд ли ожидали их появления так близко к замку.
- Йодхе, можешь ли ты провести нас внутрь? – не отрывая взгляда спросила колдунья.
Ойдхе обернулся к ней.
- Из-за отблесков Северного Сияния от стен замка и по снегу, там весьма слабые тени. Попробовать можно, но они могут нас увидеть в виде скользящей тени, которую ничто не отбрасывает, и что-то заподозрить. Рискнём?
- Я думаю, наши шансы проскочить просто так, да еще и в доспехах еще ниже, - уверенно рассудила ведьма. -Веди.
И Ойдхе повёл их. На этот раз, в слабой тени, всё вокруг виднелось словно в тумане и в каких-то искажённых размерах, и тело будто покрывалось неким зудом. А ещё иногда впереди, сбоку, словно вставали яркие переливающиеся стены. "Так отсюда видно Северное Сияние". - пояснил фомор.
Иногда сквозь этот искажающий туман виднелись тонкие белые фигуры, скорее всего принадлежащие эльфам, и тогда охватывал какой-то обжигающий холод.
- Это по нам скользят их взгляды. Остаётся уповать на то, что они не обратят внимание на эти тени.
Но вот всё накрыла та же непроглядная тьма, что и в "полноценных" тенях, и зуд прошёл.
- Кажется, я нашёл лазейку в замок. Сейчас мы проникнем туда. - сказал Ойдхе
И вскоре они стояли в тёмном помещении. Виднелся поворот, в котором всё уже освещало голубоватое ледяное сияние.
- Должно быть, мне стоило раньше спросить, - проговорил фомор, - но мы знаем, что именно надо делать внутри?
Вдруг из того поворота повеяло ещё большим холодом, чем тут был и без того (хоть и не таким обжигающим, как под "взглядами" в зыбкой тени). Там в параллельном коридоре проходили эльфы. Они были вооружены только небольшими мечами - возможно символическими, но от того они вряд ли становились менее действенными. Эльфы шли вперёд, поэтому смотрели в сторону от путников.
- Ты только скажи, - шепнул один из моряков, -и мы нападём на них.
Хотя Тира слышала волнительное дыхание некоторых из них.
На вопрос Йодхе Тирания глубоко вздохнула. В том-то и беда, что она не имела ни малейшего представления, что должна сделать. Как это для нее необычно, идти сломя голову с завязанными глазами… Но ничего кроме вздоха она издать не успела. От явившихся сидов в груди похолодело сильнее чем от метели, и то была вовсе не магия.
- Единственное, что приходит мне в голову… - не сводя глаз с парада шепотом отвечала Тира сразу и фахтангу, и моряку, - … это проникнуть в усыпальницу королевы, или где она там прибывает, и у нее самой вызнать, как она питает стужу и что с этим можно поделать. Для этого нам ни в коем случае нельзя поднимать шуму. Иначе эльфы первым делом защитят королеву.
Дальше лежал лабиринт - то из узких коридоров, то из огромных залов. Залов, впрочем, сторонились, чтобы не оказаться как на ладони. Стены, полы и потолки сплошь изо льда - иногда прозрачные, иногда нет, иногда полупрозрачные. И если за прозрачными проплывали белые фигуры, то все замирали, словно замороженные.
Но вот вдруг за одной из стен эльфийская женщина в широком платье устремила взгляд прямо на путников. Тут же она повернула голову вправо и влево с открытым ртом - явно подзывая кого-то, и явились несколько мужчин с короткими мечами и копьями. Их было меньше, чем моряков, но помятуя о силе ледяных эльфов, можно было рассудить, что силы самое меньшее - равны. И женщина словно "окунула" руки в лёд, прорываясь через него как через студень. Вот в следующий миг она должна была уже пройти - стена была не очень толстой, и прорывалась она не очень медленно.
Моряки, держась за мечи и копья, показывали свою готовность сражаться, но на лицах некоторых читалась робость. Ойдхе же пару раз бросил взгляд на тень в углу.
И в этот момент... Тирания смалодушила. Она знала, что должна бы сделать, но... быть может они справятся и так? И те секунды, что остались до сражения она потратила на то, чтоб распределить моряков по противникам.
- Вы трое, займетесь крайним справа. Вы - тем что рядом с ним. Лоойд, поможешь мне драться с королевой.
"В конце концов она царствует тысячи лет. Едва ли она помнит, что такое реальный бой, сколь бы не была велика ее сила"
- Не отвлекайтесь на происходящее. Главное слаженно атакуйте своих противников!
Недолго продлился бой. Моряки показали хороший натиск и убили двух эльфов, но те со своей стороны убили одного моряка (остальные пока просто постепенно коченели). Несколько сразу прибыли на помощь женщине, загородив её от Тиры и Ллойда, тем самым ледяная колдунья выиграла возможность произвести несколько колдовских жестов. И с последним из этих жестов Тира почувствовала, что движения её ног сковываются. А затем и увидела, что она, моряки и Ойдхе по пояс затягиваются льдом.
Когда все они ниже пояса стали подобны ледяным фигурам, эльфы отступили, опустив оружие. Моряки с яростью размахивали мечами в их сторону, но не доставали, а кто-то даже в порыве кинул меч, но он пролетел мимо. Эльфийская женщина что-то строго сказала на их языке, из фразы Тира узнала лишь имя Ловиатар. И тогда их... повели необычным образом. Ледяная колдунья продолжила делать особые движения, и тогда пленные будто бы пошли - а вернее, пошёл лёд, сковавший их ноги, "неся" их. Эльфы-воины сопровождали пленников на некотором отдалении. Моряки страшно ругались от этого унижения (не постеснявшись даже помянуть фоморов, забыв, что один такой сейчас их союзник и пленён так же, как они), а Ойдхе печально опустил голову, и его лицо сокрыл капюшон.
Быть вот так плененным - конечно же это было унизительно, даже для ведьмы, вынужденной ставить свою жизнь выше чести. Окунувшись во Тьму, Тирания могла освободить себя, но что толку? Одну ее зарежут как барашка на бойне. Самое горькое в произошедшем было то, что иного ожидать было глупо. Колдунья знала это. Знала, но проявила нерешительность, возможно в первый раз в своей жизни. И теперь эта нерешительность погубит их всех. Но... она еще может все исправить.
Верный клинок Тиры упал на холодный пол. Ее руки сплетались в причудливый узор, вырисовывая в воздухе тайные знаки ее рода. Они не имели какого-либо магического действа - на заре существования Лиги их вывели для общения без слов, позволяющего быстро что-то передать находясь среди мирян. Но с тех пор такая необходимость сошла на нет, а знаки стали элементом духовных практик. Их вырисовывание было чем-то сродни молитвы, призванное поднять настрой и решительность чертящей.
Именно этим сейчас занималась Тирания - поднимала Тьму из глубин своей души наружу, полагая, что так она сможет лучше обезвредить чары ледяной властительницы. Вес ее тело покрылось Пламенем, вплоть до кончиков волос. Пламя подымалось и завывало сотней далеких голосов, словно прощаясь со своей хозяйкой.
"Тьма наше средство, а не хозяин"
Тирания сначала ощутила, как она сливается с холодом ледяной колдуньи, тьма и холод входят во взаимодействие, и будто бы гаснут. Но затем Тира почувствовала некое сопротивление этому. При том эльфийка оглянулась на неё с презренным удивлением. И затем со всё большим напряжением смотрела на неё, как со всё большим напряжением проходила эта внутренняя борьба. В конце концов, эльфийская женщина скорым шагом побежала вперёд, и произошёл разрыв в этой борьбе, и Тира почувствовала, словно оторвался кусок сил льда и тьмы. У ледяной колдуньи эта часть была весомой - половина или почти вся. Тира же не почувствовала себя сильно ослабевшей, самое большее - на десятую-девятую часть. Если Ойдхе был прав, что лишение сил Королевы, полностью лишило бы сил и Тиранию, то эта эльфийская женщина вряд ли была королевой.
Зато когда эльфийка лишилась сил и убежала, ледяные ноги-кандалы перестали двигаться. Тира при этом упала на пол, и её "ноги-кандалы" разбились, а большинство моряков сами освободились от них, и послышался хор звонов. Битва возобновилась.
Дочь Лиги не успела сосчитать, сколько полегло с той и с другой стороны, когда в  этот коридор налетел страшнейший ветер. который свалил с ног всех, включая эльфов, и с ветром летели ледяные стрелы, осколки, которые ранили всех, и Тиру тоже, но к счастью, несмертельно.
Ветер утих, но в созданном окоченении было трудно пошевелиться (но хотя бы чары оставались при колдунье).
В сопровождении эльфийских женщин, похожих на ту, что пленила их, вошла одна, которая выделялась из всех.
За её плечами был длинный плащ, который словно состоял из подвешенных снежинок, прозрачный и переливающийся. Её платье словно состояло из пластинок льда, при этом, казалось, было не менее подвижным, чем тканное. И все эти пластины представляли бесконечное сплетение узоров в виде разных белых существ - оленей, медведей, драконов и иных, неизвестных Тире. На голове женщины была высокая корона из ровных ледяных кристаллов. Черты её лица были ровными и прекрасными. Похоже, это и была Королева Ловиатар. Неспешной походкой она подходила... не к кому-нибудь, а именно к Тире.
Она спросила на ирмингском, голосом, в котором чувствовалось и что-то вроде презрительной надменности, и в то же время - покровительственной снисходительности:
- Кто ты?
«Так значит, она не королева… Жалко, что я лишила ее силы, это наверняка сильно ударит по ее положению»
Тирания сама была не мало удивлена, что именно эти мысли посетили ее голову после освобождения. Но ни о чем другом она подумать и не успела – налетевший вихрь положил конец битве, повалив и тех и других. Видимо, сиды сильно обеспокоились, раз стали бить по своим.
Ведьма молча смотрела на прибытие королевы. Она действительно была прекрасна, словно воплощение всего того, что из себя представляли ледяные сиды. Ну, кроме того, что она ударила в спину своим же солдатам. Когда она стала приближаться, Тира Пламенем Тьмы смыла осколки льда, что терзали ее плоть.
- Тирания…
С трудом она поднялась на ноги – ни свою судьбу, ни монарха гордая ведьма не могла себе позволить встречать лежа.
- Тирания крови Мисты, - подавив холодовую дрожь произнесла заклинательница Тьмы.
«Интересно, не смогу ли я отнять ее силу прямо сейчас? Она вряд ли бы стала приближаться, если бы не была готова к этому…»
- Что за сила в тебе? - спросила она неизменным тоном, и голос её серебряным эхом отражался от ледяных стен.
- Почему я должна отвечать? - в свою очередь поинтересовалась Тира.
- Ты не боишься? - переспросила она.
"А ты, зная о моих способностях?"
вслух Тира такого бы не произнесла, но в самоуверенности королеве сложно было отказать.  Разумеется,
- Боюсь, - честно поизналась ведьма, -но разве мой ответ что изменит?
- Говори. - сказала Королева, и её голос как будто бы и не изменился, а всё же в нём яснее зазвучали строгость и повелительность.
Тирания промедлила с ответом. Но в конце концов ее слова действуют и в обратную сторону: что изменится, если она ответит?
- Я заклинательница Тьмы.
Королева поглядела на неё, и ни одна мышца её лица не двигалась. Наконец, она сказала:
- Усни. - и плавно направила на неё руку, и ещё большим холодом повеяло от её дыхания. Тира начала впадать в забытье...

[АбвГдеЁж 419]

Музыка.

Наконец и другие путники тоже дошли до замка Ловиатар. Он представал всё тем же – гордые ледяные стены, возвышающиеся над белизной снега и чернотой моря, и небесное сияние, отбрасывающее все цвета на сугробы. Но разница была в том, что посланцы увидели армию. Ледяные эльфы ровными рядами выстраивались с воздетыми длинными копьями. Кроме них были также другие существа – и меньше, и крупнее. Должно быть, различные карлики, тролли, а может, и кто страшнее. Но особо бросались в глаза великаны, ётуны, с серой как скалы кожей. Они тяжёлыми шагами шли с юго-востока, высотой едва ли не с сам замок, вооружённые целыми деревьями. На санях, запряжённых козлами, карлики подвозили им шлемы величиной в три котла, наручи и поножи, которыми можно было хоть крыть крыши небольших изб, мечи и палицы на замену выдернутым соснам. Стало понятно, что тогда гномы ковали в той длинной узкой пещере.

К счастью, среди тех карликов пока не было ни одного из горного королевства Нордри и Судри, поэтому они всё ещё не имели возражений против борьбы с эльфами. И они даже помогли войти в замок. Они предположили, что раз эльфы сотрудничают с карликами, значит, они могли где-то прорыть подземные туннели к замку. И путники высмотрели место, где толпилось особо много карликов, и увидели, что именно там холмы раскопаны от снега. Рисковать прокрасться мимо не стали. Вместо этого Нордри и Судри предложили подойти к одному холму с другой стороны и самим пробить там небольшой туннель в надежде набрести на тот, что уже имелся, если догадка была правильной.

И два карлика усердно приступили к своему народному ремеслу, отвергая любую помощь высоких людей. И действительно, никто не мог сравниться с ними в быстроте, аккуратности и плавности, они словно резали масло, хоть и громче. К счастью, стук их молотков тонул в общем шуме толпы врагов, шагов ётунов, и ещё некоторых идущих работ.

Да, они знали, что если действительно встретят подземный ход, рискуют сразу нарваться на врагов, но ничего надёжнее не было. Договорились, что Нордри и Судри в таком случае кинутся на них и постараются прикончить как можно быстрее и бесшумнее. Но удача благоволила им – они встретили тоннель, ровный и аккуратный, и никого не было. И пошли, отправив вперёд разведчика, проверять за каждым углом.

Когда надо – прячась за поворотами, когда надо – убивая встречных, они всё же добрались до замка. Каменные стены сменились ледяными. И дальше идти было ничуть не легче: иногда более просторные помещения только мешали, а самыми частыми врагами стали ледяные эльфы, которые были сильнее карликов и наводили больше страха благодаря тому, что воздух леденел вокруг них. Однако Вяйнямёйнен, если то было возможно сделать, не раскрыв себя, пел свою песню, и холод ослабевал, и эльфы слабели. Но не всегда это удавалось…

Рагнар меж тем мог заметить, что Лис куда-то пропал. Но куда, и когда именно – это он сказать не мог, упустил в одной из стычек.

И вот путники набрели на один зал… где увидели замороженных, застывших в массах льда людей. И в одном из человек узнали Тиранию крови Мисты. Также среди этих пленников был один фомор.

- Вот же подлецы! – воскликнул Судри. – Так с пленными! Ничего, сейчас мы их освободим…

- Подожди. – сказал один из моряков. – А вы не повредите им, если расколете лёд?

- Ты же видел, как мы долбили ход? Со льдом тоже можно. Если только небольшие царапины будут, но воинам же к этому не привыкать.

И два карлика принялись освобождать пленных, одного за одним. А Вяйнямёйнен и Ленз обходили их, тихо напевая, и их чары согревали их, и они медленно приходили в себя, и спрашивали, что с ними произошло, и кто все вокруг. Дошла очередь и до Тиры, и до Ойдхе…

[GeneralD 54]

Доран Сансон провёл последние дни будто в летаргическом сне, дрейфуя следом за группой избранников Мирддуна и парой гномов "словно из другого клана". Иногда наступали минуты просветления, во время которых сознание палача вырывалось из отрешённости, принимало на себя суровые реалии мира. Тогда Доран поднимал каменное лицо к ледяному горизонту и бормотал:
- Что там, эй?
Армия эльфов в сочетании с великанами потрясала своими масштабами. Ругань была языком большей части жизни палача и сквернословия часто стали вырываться из его уст как ответ на события вокруг него. Он цеплялся за жизнь, сражаясь с врагом на его территории, но иногда мозг прыгал на двадцать лет назад и вспоминал стишок, которому научила "приёмная семья":
"Доран Сансон имя моё,
Но это не имеет значения.
На скитания я обречён,
И смерть - моё назначение"
Доран Сансон, бывший разбойник, ныне палач Финна. Раньше он двигался по жизни, как бревно по руслу реки. Типичный человек. Но ключи к его пробуждению стояли в замках. Первый был повёрнут в тот день, когда Сансон предал "семью". Второй терпеливо ждал своего часа, чтобы открыть дверь. Доран ещё не до конца понимал это. Но неожиданный выбор и избранный им ответ уже не давали ему покоя.

Остатки похода для Куинна особо ничем не запомнились. Путешествие по заснеженным степям было... скучное. Так что оставалось лишь худо-бедно пытаться разбавлять атмосферу шутками, да пытаться не замерзнуть или умереть в процессе. А временами и всё сразу.
В Ловитаре была своя прелесть. В конце концов, как на такую "ледяную" красоту не обратишь внимание посреди всех этих равнин? Правда, вид сильно портила армада ледяных сидов, карликов и троллей.
- Мы точно сможем?.. — неуверенно оборонил лучник, не ожидая ни от кого ответа. Всё равно никто отступать и не думал.
Очевидно было, что в "лоб" никто не пойдет, поэтому найденное карликами решение он встретил с радостью, хоть и понимал, что на подкоп потребуется какое-то время, за которое их могут случайно найти. Но, к счастью, этого не произошло.

***

Палач брёл по ледяному залу рядом с Андрэйст, хмуро глядя на то, как гномы распечатывают новых друзей маленького отряда. Лицо Дорана было сковано холодом и местами по нему шли "трещины" морщин. Но слабый огонёк, горевший где-то внутри парня, создавал лёгкий румянец на его худых, жёстких скулах с инеем на щетине.
А вот и Тира. Сансон тяжело посмотрел в её сторону, но ничего не молвил. Внутренне он уже готовился к тому, как ведьма встретит спасение от рук тех, от чьей компании отказалась ещё в начале этого далёкого путешествия. Была и другая причина для того, чтобы внутри бывшего разбойника сжималась невидимая пружина при одном взгляде на Тиру. И эта причина сейчас была рядом с ним.
Палач стоял посреди зала и ждал, сам не зная, чего он ждёт.
Едва освободившись от ледяных оков, Тирания обвела своих, видимо, спасителей холодным взглядом. На ее мине ничего отразилось: как обычно ведьма умела хранить свои чувства, хоть и не могла их обуздать.
- Как вы сюда попали? - первой начала расспрос колдунья и, оглядевшись, добавила. - И куда сюда?
- Пробрались. - кратко сказал стоявший к ней ближе всего моряк. - Самим нам откуда знать, куда это сюда, но вестимо, это вроде их темницы, где они держат всех замороженными.
"Тюрьма" была по своему ужасающая. Такие места сами по себе удручающие, но там хотя бы есть живые люди, а тут... Глыбы льда. Вечная тюрьма.
Когда начался процесс спасения, лучник не вмешивался в процесс, ожидая, когда он закончится и заговорил лишь после вопроса Тирании.
- Ну, это замок ледяных сидов, если ничего не путаю. — Куинн почесал в затылке и посмотрел по сторонам. — А как — с помощью подкопа в замок, а дальше уже дело техники.
Выдохнув облачко пара, он в ответ спросил:
- А... вас как так умудрились? — лучник кивнул на остатки "вечной тюрьмы".
Тирания вздохнула, потупив взгляд.
- Мы пытались захватить королеву... Но даже одной ее приближенной хватило сил едва нас не похоронить. Сама же королева смела нас взмахом ресниц.
Острый взор ведьмы поднялся, силясь найти среди присутствующих того, кого можно было бы счесть лидером.
- Если у вас есть план, самое время его озвучить.
- Импровизация на месте, - подал голос Доран. Вот и весь план. Не лишённый недостатков, но другого парень и не знал. Стратеги из уличных разбойников были так себе, разве что их лидер умел продумывать что-то, да и то не всегда.
- Не имея понятия, где мы находимся и чего ждать, мы вынуждены идти вслепую, ища тронный зал. Таков план. Выживать и уповать на удачу. Ну, ещё думать головой. Всё.
Доран сложил руки и мрачно осмотрелся по сторонам. Он мог бы прокомментировать попытку захватить королеву столь чудным отрядом, но зная, кто смеётся последним, оставил злорадство на неопределённое "потом".
Тирания задержалась на Доране. Вот уж конечно, кто был на месте. Такие люди не пропадают, выживают куда их не забрось. Выживание - словно смысл самого их существования, жизнь ради жизни. И ради этого они готовы задушить все, что стоит рядом, продать даже самое дорогое. Так будет и с ней. Но ведьма не позволит.
- Я уже поимпровизировала и вот где оказалась, - Тира пнула осколок своей клетки, - У вас был долг Оберона. Вы знаете как им пользоваться?
- Усадить на трон ледяной королевы, - отчеканил Доран и обернулся к девочке-весне, что так долго путешествовала с ними. Парень несколько секунд в задумчивости смотрел на неё, потом повернулся обратно к Тире.
- Ленз. Она должна занять место Ловиатар, - закончил палач.
Ленз, только что закончив пение над последним пленником, встала. И странно - несмотря на ровную и уверенную осанку, лицо её выглядело не совсем уверенным, и с какой-то затаённой печалью. Она будто бы робко, а будто бы и наоборот - безразлично-смело осматривала то ледяные стены вокруг, то людей...
Заклинательница Тьмы недоверчиво уставилась на Сансона, затем на эльфийку.
"Эта девочка? Долг Оберона - живой человек? Что за чепуха!?"
Мысль казалась абсурдной, но таковым, по сути было все в этой истории. И даже у этого палача вряд ли сейчас было настроение для шуток.
- Ойдхе может провести нас сквозь тени, так мы минует большую часть охраны, - говорила ведьма, закрыв глаза, - О королеве позабочусь я, только выиграйте мне немного времени...
Тирания посмотрела на свой сжатый кулак. Уж в этот раз она не даст своей слабости все испортить.
Когда Рагнар, войдя в зал, увидел пленников, он мысленно проклял себя за легкомыслие, с каким доверился шуту.
"Знал ведь, что друид говорил... Надеяться, конечно, не стоит, но пусть уж лучше Лис не будет предателем. Да хранят нас боги"
Дослушав речи своих соратников, Рагнар добавил и своё мнение:
- О нас уже знают. Мы больше не можем попадаться им на глаза и отпускать кого-либо в живых. Пусть думают, что мы погибли, - подумал вслух ирминг и взглянул на Ленз. - Я помню, что говорил нам Мирддун, но спасти людей от вечного холода по-другому у нас вряд ли получится. У нас есть только один выбор - победа, и я костьми лягу, но добуду её вместе с вами.
Подумав немного над планом боевых действий, Рагнар предложил:
- Я могу предугадывать противника в бою и немного предсказывать будущее. Конечно, я всего лишь ученик, но всё же. Кому из вас эта сила поможет больше? - обратился воин ко всей группе.
- Если увидишь, что кто-то готовит какое сильное заклинание скажи мне, - откликнулась Тира, - я предотвращу.

[АбвГдеЁж 419]

Музыка.

Пробирась по теням ледяных коридоров, путники добрались до цели – огромного зала, на другом конце которого на многоступенчатом возвышении стоял высокий трон, на котором восседала сама Ловиатар, прекрасная, в строгом белом как снег платье и ледяной короне. Из-за особой формы зала, возвышения, трона, Королева казалась больше, чем есть.

Она ничего не сказала. Лишь сделала движение рукой, величественно-небрежное, словно отмахиваясь от чего-то незначительного, с сохранением достоинства, и от неё задул жуткий, пронизывающий до костей ледяной ветер.

Но забряцали струны кантеле, и запел старец Вяйнямёйнен, и его могучий голос отдавался по всему залу, и ветер утихал, и будто бы даже становилось тепло. Даже послышалась капель – с высокого потолка, со стен…

Но Королева не хотела сдаваться. Новым колдовским движением она пустила по полу трещины, и льдины с корявыми острыми краями начали вздыматься одна за другой, подходя к путникам… Тут вперёд прыгнул некто с огромным молотом и разбил на осколки ближайшую льдину, прекратив эту цепочку. Он выглядел как прекрасный юноша с золотыми волосами и короткой бородой. На голове его был кузнечный ободок.

- Ловиатар… – проговорил он, глядя на Королеву, и в голосе его прозвучал укор кого-то давно знакомого и близкого. Его голос мог показаться смутно знакомым путникам, и кто-то мог вспомнить, что слышал его тогда, в горах – тот, кто преградил путь и спросил, что для них самое прекрасное. И эта догадка подтвердилась:

- Ильмаринен… – проговорил Вяйнямёйнен растрогано и с чувством одобрения какого-то изменения. И Ловиатар, с её казалось бы бесчувственным лицом, наконец проявила эмоцию, и, удивившись, тоже проговорила:

- Ильмаринен…

Кузнец пошёл к Королеве, не боясь. И она ничего не предпринимала. И он заговорил с ней на неизвестном языке (даже юная целительница, что долго жила в Калевале, ничего не поняла), и только имя «Ловиатар» было понятно в его речи. И Королева сошла с ледяного трона, и не было уж в ней той величественности – она была просто женщиной, пусть и в роскошном ледяном наряде. И они говорили о чём-то. И слёзы текли по щекам Ильмаринена. Лицо Ловиатар же было таким, словно она не знала – тоже ли ей плакать, или сохранят свою холодную невозмутимость.

Тут откуда-то сбоку вышли двое. Один из них – шут Рагнара, который шёл как ни в чём не бывало, заложив руки за спину и непринуждённо осматриваясь. Другой – Фригтбэрер, бледный как мертвец, и его лицо ничего не выражало.

- О, трогательные воссоединения? – сказал шут, оглядев зал. – Что же меня не встречают так же трогательно?

Ильмаринен посмотрел на него презрительно и сказал уже на ирмингском, чтобы всем было понятно:

- Я узнал его. Надо было ещё в горах спустить на него обвал, хотя, конечно, это бы не сильно задержало его. Это Локи, предатель Асов. Это он заморочил голову Ловиатар, чтобы она возжелала изменить порядок вещей и устроить вечную зиму.

- А что ты так нерадостно об этом говоришь, кузнец? – шут пожал плечами. – Ведь зачем мне вечная зима? Лишь потому, что я люблю то же, что и вы все, или почти все: правду. Ведь когда люди будут сражаться за последние крохи еды и тепла, на них уже не будет никаких личин, только тогда они будут по-настоящему правдивы. – затем он обернулся к путникам. – Ох и скучно же с вами было. Совсем нечего делать. Я-то отправился в это путешествие, думая сеять раздоры между вами, но вы и сами прекрасно справлялись. – его взгляд скользнул по Ленз. – Думаю, весна в этом году не начнётся. – затем он обернулся к Фригтбэреру. – И всё же, мы можем лишний раз поберечься. Ты же хотел великую силу, а, красавчик?

Маленький бог-шут прыгнул на Фригтбэрера, обхватив его мощный торс руками и ногами, и в тот же миг они двое занялись пламенем. Пламя быстро разрослось, затем приняло твёрдую форму, и на месте тех двоих, занимая треть зала, стоял красный двухголовый дракон. Одна его шея была толстая, мускулистая, другая – тонкая, извивающаяся. Голова на толстой шее неистово зарычала, на тонкой же – засмеялась и сказала:

- Вы можете попытаться…

Тут-то Руф и пригодилась мёртвая вода: он сформировала из бесценного дара копьё и запустила в голову на тонкой шее. И эта голова обвисла, и от неё отлетел чёрный дым – вроде призрака с горящими глазами, и этот призрак с воем улетел или растворился.

Вторая голова ещё была жива, и она извергла пламя, оплавляя пол и стены. Путники едва успели разбежаться, но два моряка сгинули в пламени.

Рагнар успел шепнуть другим, что использует свой дар, чтобы отвлечь дракона. И он пошёл к нему, и предвидел рывок страшной пасти, чтобы уклониться. Тира тогда смогла ослепить дракона сгустком тьмы. В этот миг Куинн натянул тетиву волшебного лука до упора, и стрела пронзила толстую шею. Доран же ринулся с новым копьём и вонзил его рядом со стрелой.

Дракон взвыл, и чёрная кровь хлынула густым потоком. Голова тяжело рухнула наземь.

А зал потихоньку таял, от сочетания весенних чар Ленз и Вяйнямёйнена с пламенем дракона. Ильмаринен и Ловиатар стояли в стороне. Королева смотрела на всё безразлично, и кажется, не собиралась мешать пройти к трону. Кузнец же смотрел на путников с тихим, но твёрдым выражением «Вы знаете, что делать».

Ленз прошагал к трону. И, взойдя по ступеням, прежде чем сесть на него, сказала с достоинством:

- Локи думал, что после всего моё сердце омрачилось, и всё было зря. Но нет. Наоборот. Если бы вы делали вид, что всё хорошо, это было бы хуже для меня. Так же я увидела, что при всех трудностях и разногласиях можно сохранять надежду.

Она воссела на трон. Могло показаться, что капель усилилась. Вскоре в зал вбежал ледяной эльф, не обращая даже внимания ни на путников, ни на почерневшее тлеющее тело дракона, и воскликнул нечто на непонятном языке. Выслушав его, Ловиатар сама обратилась к путникам:

- Он говорит, что весь дворец начал таять. Чары сработали. Вы победили. Бегите отсюда.

- Она говорит правду. – подтвердил Ильмаринен.

Музыка.

Стены текли водой и кренились. Ледяные эльфы уже не думали нападать – они все бежали и сами. Так или иначе, путники выбежали на некий холм, с которого отлично открывался вид битвы: к берегу пристали корабли, многие из которых несли паруса со знаменем Финна МакКула. Кроме гэльдских, виднелись также ирмингские узкие длинные драккары, и даже несколько энтских и калевских кораблей – все народы собрались на битву за жизнь на земле. Кроме людей, виднелись также лесные эльфы в одеждах из коричневых листьев, с оленьей кавалерией, и с собой они привели ходячие деревья, которые били ледяных эльфов ветвями и были противниками, равными по силам троллям. У некоторых ещё чудом сохранялась листва, и они сбрасывали эти остатки, вводя в замешательство и слепя врагов.

Не было сил, сравнимых лишь с великанами-ётунами, но лучники с кораблей осыпали их стрелами как могли, конники с копьями били по ногам, а некоторые смельчаки даже лезли по телам великанов. Уже пара огромных тел лежала на земле. А вот на ещё одного свалилась башня от тающего дворца и уложила его. Куинну было самое время использовать дар волхва – призвать ветер. Он мог бы пронестись так высоко, чтобы не задеть никого на земле, но при этом забить по туловищам и лицам великанов, и заодно прибавить силы летящим в них стрелам…

***

Независимо от того, бросились ли наши герои на подмогу в битву, или считали, что своё они уже сделали, и решили переждать на том холме, затем их встречали как героев. После битвы они могли как следует отдохнуть на кораблях в тепле, или наблюдать, как воины хоронят своих павших товарищей, коих было весьма много, и как дворец, ставший уже бесформенным нагромождением льда, неспеша продолжал таять…

Ленз, выглядевшей весьма взросло перед тем троном, будто вернулось детство, когда она снова встретилась с отцом: она бросилась в объятия Оберону, борода которого поредела и из зелёной стала коричневой, и сбивчиво тараторила ему о своих приключений, и отец, перед этим весьма отличившийся, смотрел на неё растроганно.

Телохранитель Ленз стоял рядом с ними, и его обычно суровое и невозмутимое лицо рассекла слеза.

Король Финн о чём-то говорил со своими лучшими рыцарями, включая Кухулина и Диармайда. Большая редкость для окончаний битв – запёкшейся кровью были покрыты мечи лишь немногих из них, которые сражали карликов и троллей. У остальных, бившихся с ледяными эльфами, мечи покрывал лишь иней.

Мирддун, если расспросить моряков, сейчас сидел в трюме и отдыхал, ведь заклинания, помогшие многим в этой битве, утомили его.

Ойдхе сказал Тире, что переждёт общие радости и горести в тени. Поскольку он – создание Тьмы, его могли не так понять. А вернуться домой он позже сможет и сам, без их кораблей.

Моряки с обоих путей наших героев – кто разошлись греться по трюмам, кто ещё стоял на палубах или на земле и смотрел на всё. Андрэйст была – среди вторых – она стояла на палубе одного из кораблей и смотрела, как хоронят павших.

А куда делся Вяйнямёйнен – никто не углядел. Но кто-то говорил, что слышал удаляющееся прекрасное пение на калевском языке…

[ThisGuy 0]

Раскрутившийся ураган событий оставил Тиру немой свидетельницей. Она понятия не имела как некий старец противился колдовству королевы, кто такой Ильмаринен, что это за Локи, прятавшийся под личиной Лиса, каким образом ему удалось заставить древнюю мудрую Ловиатар танцевать под свою дудку, наконец, что за здоровяк пришел с ним. Ее черед пришел в битве. Ведьма скинула с себя все оковы, все те рамки контроля, что с детства насаждала себе. Возможно впервые в своей жизни колдунья дала полную волю своему пламенному темпераменту. И Тьма откликалась ее сердцу. Все ее обиды, боль, ненависть изливались в языки красно-черного пламени, что с диким воплем сотен голосов покрывали все тело, одеяние и оружие колдуньи, с неудержимым страстным рвением изничтожая все, чего касалась их госпожа…
Но хоть в горячке сражения Тирания не задумывалась о том, уже после того как чудовище распласталось огромной тушей, наблюдая за восхождением сидской принцессы на трон ледяной госпожи, она осознала странность поведения этого Локи. Ведь даже если б их отряду не достало сил, на что рассчитывал Лис, когда тут рядом стояли еще и два могущественных сида? Не может быть, чтоб тонкий манипулятор, заставивший всех окружающих играть прописанные им роли, совершил такую нелепую оплошность. Оставалось чувство недосказанности… К сожалению, у нее не было времени это обдумать: лишь Ленз умостилась на символ власти ледяных сидов, дворец затрещал по швам. Уносясь из еще недавно роскошного зала, Тирания бросила взгляд через плечо на королеву и ее избранника. Те стояли как вкопанные…
За пределами дворца ее ждала новая трагедия. Тысячи жизней скрестились на смерть, но ради чего?
«Ловиатар, ты не просто вовлекла свой народ в ненужную, как оказалось даже тебе самой, войну. Ты вот так спокойно отдала победу нам, в то время как сотни твоих воинов продолжают отдавать за нее последние капли крови. Что скажешь ты им, когда все закончится? Как посмотришь в глаза? Возможно, потому ты не стала бежать из рушащегося дворца?»
Но хуже самой бойни было то, что Тирания не могла ее остановить. Даже окажись она там, ее голос раствориться в звоне сотен мечей и криках раненых. Заклинательница Тьмы могла лишь наблюдать и ждать конца…
Конец настал, и Тира не желала выяснять, сколь он был ужасен. Она рассказала Ойдхе, как добраться до земель Аонгуса, переговорила с Галом, вернув ему людей столько, сколько смогла сберечь, посмотрела издалека на Финна, не решаясь приблизиться. Что-то тянуло ее и Мирдуну, но на пол пути ведьма осознала, что просто не знает, что ему сказать. Ловиатар, Ильмаринен, многое другое – просто потеряло смысл, ведь это уже прошлая страница. Но оставалось еще одно. Последнее дело, что ждало ее в этой уже выигранной войне. От его исхода зависело то, будет ли она среди победителей, или же принеся победу останется проигравшей, как то было в войне северных островов. Тирания не собиралась проигрывать. Этот настрой в звучном шаге ее бот могла услышать Андрэйст, когда заклинательница взошла на палубу.
- Рада видеть тебя живой, принцесса, - раздался ее почтительно-прохладный голос, вместе с тем, звучало в нем и нечто схожее с заботой, - Ваше путешествие выдалось не из простых, хорошо, что ты выбралась из него невредимой. Вместе с тем, я чувствую в тебе что-то изменилось…
Колдунья вопросительно уставилась на дочь своего господина.
Принцесса-воительница обернулась. Её лицо было безмолвным, лишь с лёгкой, едва заметной улыбкой - должно быть, от победы, или от чего-то ещё. Она слегка кивала в ответ на радость встречи, на слова о трудном пути, но когда она услышала про перемену, её лицо подёрнулось какой-то растерянностью. Она неловко и неубедительно попыталась вернуть прежнее выражение невозмутимости, и ответила:
- А кто не изменится после такого странствия?
- Я не стала бы спрашивать из-за какой-то ерунды.
Тира подошла в плотную и этим шагом переступила черту дозволенного слуге, застурив в права сестры.
- Я говорю об изменениях здесь, - ее палец уперся в грудь принцессы.
Из неуверенной личины под невозмутимость лицо Андрэйст стало расслабленным - мол, что уж теперь скрывать - даже с каким-то оттенком раздражения.
- Я не знаю, кто сказал тебе это, но не тебе мне давать об этом советы.
- Ты же знаешь, твоя сестра научила меня своему искусству. Я даже знаю кто он, - ведьма бросила взгляд через плечо, наблюдая много ли зевак собралось на палубе, - А знаешь ли ты кто он?
Раздражение принцессы повышалось, хоть она и старалась не подавать виду.
- Да, он палач. - она едва удержалась от того, чтобы сказать это нарочито-громко, для всех ушей. - Ну и что? Все мы убийцы. Разница в том, что нам иногда приходится убивать честных людей, ибо волею судеб наши мечи скрещиваются, палачу же - тех, кто преступил законы чести и был достаточно неумел или труслив, чтобы попасться в плен. Тем более, этот палач имеет и воинскую доблесть.
Тирания довольно улыбнулась и сделала шаг назад.
- Значит и впрямь ничего не знаешь. Пройдем в каюту?
Андрэйст с неохотой пошла за ней.
- А что ты можешь знать? - проговорила она с недоверием. - Ужели фокусы сестры тебе что-то открыли?
Спустившись в каюту, Тирания уперлась спиной в дверь, словно опасаясь, что кто-то войдет. Ее глаза спокойно и даже холодно смотрели на дочь своего короля.
- А не задумывалась ли ты, принцесса, как он стал палачом? Ведь это не то занятие, о котором мечтают. Откуда у палача такие навыки боя, и почему с ними он до сих пор не стал рыцарем?
Тут лицо ведьмы изменилось, ее тон засквозил презрением и ненавистью.
- Он разбойник, убийца, насильник, - медленно выговаривала она, приближаясь к Андрэйст. – И свою жизнь вместе с обязанностями палача он выторговал у Финна, предав своих бывших подельников. Он сам мне это рассказал.
Андрэйст понемногу закипала.
- Я знаю! Он был достаточно честен, чтобы рассказать это сразу. И я не собираюсь позорить себя, заперев себя в скрытой с глаз каморке палача и подметая там пол и варя похлёбку. Хоть ледяные сиды и проиграли, их зима всё равно ударила по людям, да и без них уже собирались бунтовщики. Новая война непременно будет. И я заслужу себе рыцарский замок мечом! Хоть я и буду с ним, но буду сама по себе, а не как принято у ирмингов...
Теперь для Тиры пришла очередь удивиться.
- Ты знаешь, но все равно готова остаться с ним? Я позволю себе напомнить, ты - наследная принцесса. Ты не можешь связать свою жизнь с кем попало, даже будь он "честным" палачом, не говоря уже о бывшем головорезе, - Тирания скрестила руки и склонила голову к плечу, - Что скажет твой отец?
Андрэйст потупила очи. Затем сказала как бы смиренно, но с нотками неприязни:
- А в отношениях с отцом позволь мне разбираться самой, без посредников.
- А я говорю от своего имени, а не от твоего отца. Потому как недовольна твоим выбором не меньше, чем будет он, - Тирания развернулась и направилась прочь, - Тебе стоит прислушаться к своему разуму, а не сердцу. Помени мое слово: хорошим эта история для тебя не закончится.
Андрэйст молчала и провожала Тиру холодным взглядом.
Покинув корабль, Тирания шла спокойно и размеренно, даже не думая оглядываться и выискивать глазами Андрэйст. Она сделала первый шаг. Ведьма не была столь наивна, чтоб помышлять выиграть эту войну одним таким движением. Сама будучи женщиной, она не могла не признать, что ее пол по природе своей менее разумен и более подвластен чувствам. В этом отношении само то, что в душе принцессы возникли сомнения, можно было считать успехом. Но перед тем как предпринимать какие-то более решительные действия, Тирания должна была совершить еще одну попытку бескровно разрешить этот конфликт. Даже несмотря на то, что не верила в такую возможность. Даже несмотря на то, что ей было противно…
Ее шаг замолк, когда перед колдуньей оказался Доран Сансон. В своем пестром наряде он выгодно выделялся на фоне прочих воинов, перепачканных снегом и запекшейся кровью. Высокий, сильный и, приходилось признать, красивый. Неудивительно, что несчастная Андрэйст так легко попала под его чары. Тирания вспомнила и свое первое впечатление от палача, тогда еще принимаемого за рыцаря. Рыцаря… В памяти тут же всплыла ехидная улыбка, словно издевающаяся над всеми ее ожиданиями, убеждениями о чести и достоинстве. Как же давно состоялся тот разговор, но у колдуньи возникло чувство, словно он произошел только что, словно и не завершился вовсе, а лишь прервался этим холодным молчанием.
Толи увлеченная этими мыслями, толи продумыванием своей стратегии, Тирания хранила молчание. Глаза ведьмы впивались в лицо палача, словно пытались прожечь его и добраться до изнанки его черной души. Во взгляде ее цвел целый букет чувств, и сложно было найти основной его тон. Руки сами собой скрестились на груди словно сжимая тело в приступе холода. Тем не менее ее гордость и самоуверенность никуда не делись, и в ее дистанцировании (а ведьма не подошла и на расстояние удара копьем) угадывалось скорее омерзение, нежели страх.
Тирания нашла своего визави бесцельно бродящим по полю боя, уткунувшись носом в землю. Последний бой завершён. Последняя миссия выполнена. Палач остался жив и может вернуться к прежней жизни.
Или нет?
Доран поднял голову, чтобы взглянуть на тающий дворец, но вместо него увидел лицо Тирании. Захотелось отвернуться и сплюнуть, но парень сдержался. Неужели так трудно хотя бы сейчас, в момент радостей и скорбей, оставить его в покое? Сансону захотелось раздражиться, но где-то на задворках сознания что-то услужливо подсказало, что на людей его "профессии" чаще всего смотрят именно так. Даже сейчас он не мог забыть об этом и не вспомнить о своём "защитном рефлексе" - безразличии.
Доран хмыкнул. Поскольку ведьма молчала, палач снова задумался о том, беспокоиться ли ему о будущем, или будущее сделает всё само. Взгляд палача ушёл куда-то в бесконечность, а лицо наклонилось немного вперёд.
Молчание затянулось, словно бы они в нем состязались. Тирания не знала, отвел ли взгляд палач, показывая свое пренебрежение, или же на самом деле был равнодушен к происходящему. Но по большому счету ей было все равно. Надо было лишь переплеснуть эту страницу и двигаться дальше. Вопрос только в том, как начать? В конце концов она решила не бродить вокруг да около, а сразу идти на прямик. Это было в ее натуре, да и в натуре палача, похоже, тоже.
- Зачем морочишь девочке голову? Решил попомнить свои былые «ратные» подвиги? Ну так замахнулся слишком высоко.
Глаза Сансона мгновенно сфокусировались на ведьме, обдав ту ответным холодком. Почему-то Доран не удивился тому, что женщина интересуется его личной жизнью за рамками того, что ей было дозволено.
- Андрэйст сделала свой выбор, - отчеканил Доран тяжёлым, как пресс, голосом, - ей известно, кто я и откуда я. Она выбрала меня, как свободный человек. Я принял этот выбор, потому что никто и никогда не предлагал мне ничего подобного. Является ли это слишком высоким для меня, или слишком низким для принцессы, решать ни мне, ни тебе, а только силам, которые стоят куда выше всех нас. Или ты считаешь, что у тебя появилось право вершить суд так, как тебе заблагорассудится?
Доран прищурился, в упор смотря на Тиранию.
Вновь воцарилось молчание. Колдунья выдержала паузу, затем со вздохом уперла руки в бока.
- Это не то что мое право - обязанность - вмешаться, когда кто-то намеревается откупорить флягу с ядом, - ее взгляд на секунду замер на лице палача, - Что тебе нужно? Захотел потешить свое самолюбие, поиграв с чувствами того, кто неимоверно выше тебя?
- Твои глаза закрыты, Тира, - скупо отозвался Доран, - ты говоришь так, будто видишь перед собой искусного интригана, обольстителя и поедателя сердец. Любимчика Локи, которому хочется поразвлечься.
Доран прикрыл глаза и порицательно покачал головой. Его бледное от холода лицо тронула мрачная тень.
- Но в конечном счёте перед тобой стоит пустой и сломанный человек. У меня нет ни целей, ни смысла существования. Я делаю то, что я должен, пока не умру. Если ты заметила что-то большее в моей сущности, то ты ошиблась. Ты ошиблась, если думала, что словесы Мирддуна о предателе - это обо мне. До появления Андрэйст у меня не было причин для изменения сложившегося порядка вещей.
Доран пожал плечами и сложил руки в карманы. Воин поднял голову к небу, где проглядывали лучи "весеннего" Солнца, и немного помолчал. По его лицу ходили желваки. Наконец, он просто ответил:
- Я не знаю, что мне нужно. Я никогда не знал любви. Никогда не понимал людей. Возрощенный проклятыми ублюдками, для которых я был лишь инструментом. Ставший одним из них, но ненавидевший "воспитателей". Когда у меня появилась возможность, я с удовольствием воздал им всем сполна, понимая, что обрекаю себя на пустую жизнь ненавидимого всеми человека. Я научился получать удовольствие от того, что меня никто не считает за человека и даже самая мелкая сошка считает правильным "поставить меня на место". Отражать негатив в тех, кто его создаёт, ценить любое мгновение своего пустого существования, находя отдушину в казнях, это всё, что я мог делать.
Доран задумался.
- Но что делать, когда кто-то признаётся в том, что любит тебя? Этот вопрос не даёт мне теперь покоя. Если не веришь мне - дело твоё. Переубеждай Андрэйст, говори с Финном и своим господином. Я из принципа буду держаться за возможность что-то изменить в своей жизни, как это было тогда, в темнице. И также, как и тогда, всё зависит от тех вещей, которым я не могу противостоять.
Сложно сказать, что больше поразило колдунью, спонтанная исповедь палача или же то, что говорил он правду. Она бы никогда не поверила его словам, но дару Иласэйд не верить было невозможно. Предвидя этот разговор, Тира подготовилась ко многому, но только не к такому. Поток чувств Сансона застал ее врасплох, словно удар в спину. И хоть лицом ведьма ни капельки не изменилась волна мыслей вынудила ее вновь замолкнуть. Лишь через минуту она неторопливым шагом двинулась к мужчине, остановившись прямо перед ним, как тогда, во дворце аонгусова рыцаря.
- Если ты действительно ее любишь, то не калечь ей жизнь, - ровным, лишь едва теплым тоном сказала она, глядя Дорану в глаза снизу вверх, - Она – старшая дочь короля. Ты думаешь, он потерпит тебя рядом с ней, даже будь ты «честным» палачом? Не заставляй ее выбирать между тобой и своим долгом, и что еще важнее, между тобой и семьей. Что ты можешь ей предложить? Жизнь в избушке с видом на дворец? Жизнь жены палача, презираемой так же, как ее муж? Чтоб через десять лет, когда самые жаркие чувства пройдут, она возненавидела тебя за такую судьбу? А ты, читая ненависть в любимых глазах, и сам себя возненавидел?
Тирания чуть склонила голову, глядя в самые глаза Сансона.
- Ты говоришь, что хочешь что-то изменить в своей жизни, так может начнешь с того, что сделаешь что-то не для себя?
Доран медленно опустил лицо, но не сделал ни шагу назад, когда к нему приблизились. Руки так и остались в карманах. Палач напрягся от неожиданной близости - но это было заметно только по его глазам. Уж ему-то точно приходилось ждать любых неожиданностей. Но его собственные соображения не давали ему предпринимать каких-либо упредительных мер.
Вопросы, заданные ему в лицо, заставили полукровку задуматься и отвести взгляд в сторону. Он ещё тогда, после признания Андрэйст, знал, что ему придётся когда-нибудь ответить на них, если принцесса не передумает. Снова повисло молчание, но Доран не хотел, чтобы оно обрывалось.
Что-то за время путешествия изменилось в нём.
- Ты против нашего союза, и я понимаю, почему. Я же сказал тебе, что многое зависит не от меня, - Доран прикрыл глаза и неожиданно нетипично для себя усмехнулся, без злобы, но с затаённой грустью, которую выдал и голос, - мой меч несёт на себе кровь множества срубленных голов. Но копьё сегодня впервые было омыто кровью - кровью настоящего чудовища. Я прошёл через всё это. Ради чего? Чтобы оставаться палачом?
Усмешка Дорана стала вдруг мечтательной и он всмотрелся в даль, туда, где сидела Ленз на троне.
- Деньги и почести никогда не интересовали меня. Однако, теперь я хочу увидеть жизнь во всех её проявлениях. Особенно теперь, когда мы дали дорогу весне. И если Финн позволит мне сломать мой меч, то так и быть. Я уступлю тебе и пойду своей дорогой. Это устроит и тебя, и меня. И, вообще, многих, кроме некоторых и, наверное, Андрэйст. Может быть, я мог бы стать рыцарем, но не уверен, что это моё, особенно с таким прошлым. К тому же, в мире осталось ещё немало чудовищ, что в образе ужасных существ, что в шкуре людей, с которыми я был бы непрочь встретиться.
Мужчина наклонил голову к Тире, спросив её:
- Ты согласна с этим?
- С тем, что в мире полно чудовищ? Согласна. Иные отнесут к ним и меня, - откровенно не поняла Дорана Тира, - Что ты собираешься делать? Просить Финна отпустить тебя и отправиться в странствия?
- Да. И меня интересует, согласна ли ты с тем, чтобы наши пути более не пересекались. С Андрэйст мне тоже надо будет поговорить. Уйти, не попрощавшись, будет неправильно.
Доран вновь принял печально-серьёзный вид, набрал полную грудь воздуха и прикрыл глаза в ожидании ответа.
Чтобы пути никогда не пересекались... Конечно Тира желала этого. Но даже теперь, перед ответом она решила взвесить за и против и набрела на интересную, как ей показалось мысль. Она сделала шаг назад и вновь скрестила руки на груди.
- Предлагаю уговор. Один год. Столько она не должна о тебе слышать. Никаких писем, никаких визитов. Если это действительно любовь, а не увлечение симпатичным парнем, вызволившим ее из плена – забирай ее, - Тирания утвердительно кивнула, - Если понадобиться, я сам помогу убедить Аонгуса: ты не считаешь меня воином, но дипломатом признать обязан. Единственное условие – она должна отречься от престола. Если таково будет взвешенное обдуманное решение Андрэйст, я готова приять его, но я никогда не приму тебя своим королем!
При одной мысли об этом нутро Тиры сжалось, да так что по ее телу проскользила темная искра. Тьма еще помнила жар прошедшей схватки и чутко отзывалась на чувства хозяйки.
- Что скажешь?
- Один год, - задумчиво повторил Доран.
Уйти на год в далёкие-далёкие приграничные края, исчезнуть и вернуться, это выглядело ничуть не противоречивым с точки зрения выдвинутого бывшим разбойником предложения. Вопрос о том, доживёт ли он до того момента, как-то не волновал Сансона.
Предположение того, что он может станет королём, выглядело для парня смешным, но главный посыл идеи Тиры он понял. Или он так думал. Боец с виду задумчиво почесал сдвинутые брови, хотя на самом деле решение было принято им практически мгновенно.
- По рукам, - уверенно отозвался Сансон, проследив взглядом за искрой. Подобная магическая чертовщина как-то сама подталкивала к принятию решения.
Тирания утвердительно кивнула, после чего развернулась восвояси. Если чувства Андрэйст действительны, то колдунья даже выиграет. В конце концов, старшая дочь не казалась ей лучшей кандидатурой на корону, особенно учитывая, что после этой истории она может заточить на ведьму зуб. Совсем другое дело Иласэйд, которую Тира уже почитала за часть своей новой маленькой Лиги.
Один год... Если подумать, как много может за него измениться. Год назад она была еще старшиной стражи в небольшом ирмингском городишке. При ней была мать, и дальнейшая жизнь ей виделась простым продолжением уже существующего. Но вот что может произойти за пол года. Что ж, остается только гадать, каков будет ее мир, когда через год она вновь увидит уже почти бывшего палача...
Сансон проводил ведьму долгим взглядом. Он перевёл взгляд на беззаботную Ленз, чья жизнь казалась парню пределом мечтаний, и снова усмехнулся. Негоже портить людям настроение от победы своей мрачной миной. Чай, не траур по погибшим.
- Нет покоя грешникам, - пробормотал воин, пожал плечами и пошёл искать своего короля. У кого-то были далеко идущие планы на будущее. А он видел только настоящий момент. Совсем не так просто попытаться посмотреть за горизонт настоящих событий. Но теперь, когда смерть - слишком далёкая точка назначения, стоило заглянуть чуть-чуть вперёд.
Он знал, что мог это. Просто раньше не хотел. Не было смысла.
Доран шёл, насвистывая незатейливую мелодию.

Уверенной поступью Тирания шагала к кораблю Гала, на котором, видимо, и оправиться в обратное плавание. Она все еще не входила финнову братию, да и общество некоторых из ее членов было ей по-прежнему противно. Она уже приближалась к цели, когда чья-то рука осторожно подергала ее плащ.
- Извини… тетя…
Колдунья обернулась. Перед ней стояла невысокая бледная девочка в старенькой накидке. Кажется, Тира видела ее в группе посланцев Финна, когда была разморожена, но уверенности в том не было: тогда перед ней предстали множество новых лиц, а эта девочка явно не относилась к броским персонам.
- Слушай… я видела как ты колдовала там, когда дракон появился… - подбирала слова девчушка под вопросительным взглядом Тирании, словно бы она сначала ее дернула, а уже потом думала, что хочет сказать, - Это случайно не Тьма?..
Глаза заклинательницы сузились, глядя сверху вниз на странную вторженку.
- Да осветит тебя ночь… - осторожно протянула Тира.
Девчонка резко вскинула голову, глаза ее округлились, а губы дрогнули.
- Сес… сестричка-а-а!
Знахарша впилась в Тиру руками, уткнувшись лбом ей в живот. Роба колдуньи стала стремительно мокнуть. Тирания мягко опустила руку девочки на голову и по-матерински спросила:
- Как твое имя?
- Истерия, - раздалось между всхлипами, - Истерия крови Христы.
Старшая ведьма прижала к себе младшую и полушепотом произнесла:
- Я Тирания крови Мисты.
Проплакавшись и успокоившись, Истерия рассказала Тире свою историю. Что была ее бабка ведьмой из Лиги, еще во времена гонений потеряла всю свою родню, а как Лига разбежалась отправилась доживать свой век на север, ближе к границе меж ирмингов т похъёльцев. В один день Фрею подкинули старухе, и та стала растить ее как родную: поведала о Лиге и что с нею произошло, стала учить магии. Вот только у Истерии как-то не очень получалось с бабушкиным искусством (а специализировала она на некромантии), зато каким-то образом получилось применить магию мертвых для лечения живых – даже бабуля развела руками, хотя в свое время считалась очень искусной. В общем-то жила она с бабушкой вполне себе счастливо, но однажды старушка умерла. И Фрея осталась не только без родни, но и без средств к существованию. Тогда она и вспомнила, что смертью лечила жизнь, и решила использовать это для заработка. Так она, доучиваясь прямо на ходу, и стала странствующей целительницей. Ну а сюда попала заключив договор с этими путешественниками, что через горы переведет и в дороге целить их будет. Взамен они ее до сытых гельдских земель доведут, а то тут особо не наработаешь…
Тирания слушала Истерию, время от времени кивая головой. Что ж, теперь путешествие оправдывало себя, и за свои труды Тира получила не только удовлетворение, что все будут живы, но и свою маленькую, но такую важную для ее сердца награду. Теперь их было уже четыре, а значит ее жизнь и действия имели смысл. С мудростью Гутры, ее силой, положением Иласэйд, молодостью Истерии они уже не были ошметками былого величия, они были прочным костяком новой группы. Ведь в конце концов некогда Орден начинался всего с двенадцати ведьм, почему же его возрождение не может начаться с четырех?..
- Эй, сестренка! – прервала мысли Тиры Фрея, - У тебя ж бок поранен.
На лице юной ведьмы засияла хитро-довольная улыбка.
- Уж что-что, а на раны у меня нюх! Тебя, конечно, подлечили, но ведь все равно ноет, да и шрам останется, зачем оно тебе? Я могу подлатать так, что и следа не останется. С тебя, как в сестрички, возьму всего лишь двадцать монет!
Тирания по-доброму улыбнулась. Конечно, в этом волчонке осталось очень много дикого. Понадобиться много времени и усилий, чтоб превратить ее в «правильную» ведьму. Но это уже приятные хлопоты, потому как за ними виднелась ясная цель. Тирания была готова к ним и даже как будто желала скорее приступить, словно бы с ними она обрела нечто давно утраченное, а может и никогда не ведомое… Но это был лишь миг. Только время покажет, во что он перельется, только время расскажет, сбудется ли ее мечта…

[Exception 272]

Скалы фьорда нависали над гладкой водой. В тумане в вышине проступали тёмные очертания замка конунга. Сквозь талый снег жилами проступала серая земля - весна приближалась. И всё же, эта зима, хоть и не ставшая вечной, но всё равно страшная, сильно ударила по ирмингам: приставший корабль уже окружали отощавшие крестьяне, которых в добыче викингов больше всего привлекали не золото и меха, но засоленное мясо разных зверей.
На склоне, возвышающемся к замку конунга, стоял жрец, дядя Рагнара, и уже ждал племянника...
На пути к родным землям Рагнару не давали покоя мысли о приключении, в котором ставкой был весь известный ему мир. Он судил себя за доверие к Лису, оправдывал себя выполненным поручением, сравнивал, но не мог этим ничего добиться. Впрочем, времени на самокопание на корабле почти не было, а когда вдали показалась земля - тем более. 
Выйдя на берег, воин осмотрелся. 
"Не так и много времени прошло... Я ушёл отсюда меньше года назад, а теперь здесь лютует голод. - подумал ирминг, взглянув на крестьян. - Хорошо хоть, что я смог помочь тем немногим, что ныне служат мне в землях короля Финна. Через два дня снова отправлюсь к гэльдам". 
Как только же он заметил своего родственника, ожидающего его на пути к замку, Рагнар поспешил подняться и поприветствовать Эрика. 
- Вижу, сложа рук не сидел, - отметил жрец, оглядев своего племянника и, в особенности, тонкий меч, так выделяющийся среди прочего скарба. - Чем порадуешь? 
Дослушав рассказ племянника до конца, он снова поинтересовался: 
- Как продвигается мой план?
- Как ты и просил, я собрал как можно больше ирмингов под своё знамя. Они больше не голодают. И, я надеюсь, зерна хватит и на других, если придут, - отчитался Рагнар, внутри себя довольный тем, что смог принести пользу своим соплеменникам. 
- Хорошо, - похвалил Эрик. Но дальше он уже говорил тоном заговорщика, несколько нетерпеливо и слегка взволнованно. - Теперь слушай дальше: голод усилился и здесь нам еды не найти. Но даже если бы у Финна была бы сотня таких Рагнаров, они бы не прокормили всех. Я удостоверился. Но ирминги не будут попрошайничать - они сами возьмут своё.
Выдержав паузу, жрец продолжил: 
- Больше ждать нельзя. Если раньше воевали за наследство, земли и даже славу и честь, то теперь - за жизнь. Итак, с кем ты, Рагнар?
Воин нахмурился, обдумывая сказанное его дядей. Он отказывался верить, но это было бесполезно. 
- Ты знал, что я принёс присягу Финну... 
- Знал, - тут же прервал его жрец. - Но ты присягал и Олафу. Новая земля в твоём владении не означает новую жизнь, мой дорогой племянник. 
Рагнар понимал, что отступить невозможно, равно как и остановиться. Но идти вперёд тоже нельзя...
- Итак, кого же ты предашь? - настаивал Эрик.
Трудный выбор для многих. И невозможный - для Рагнара. Он уже успел связать свою жизнь с честью и славой - тем, чем так дорожили рыцари Финна, среди которых оказался и он. Встать на сторону Финна МакКула - значит предать всех своих сородичей и пойти против обездоленных, на которых озлобилась сама судьба, послав голод. Пойти с ирмингами - значит предать Финна, его рыцарей и самого себя, явив всем, что для ирминга чести не бывает. Но когда воин внутри себя взмолился богам, к нему пришла одна идея. Безумная, но позволяющая спасти то немногое, чем он дорожил. 
- Я не могу предать кого-либо. И, раз уж ты не оставляешь мне выбора, я попрошу только об одном: отведи меня к одному из священных деревьев, - проговорил воин и, тяжело вздохнув, понурил голову. - Что бы ты ни сделал потом, это будет не на моей совести.
- Знал, что ты так и скажешь, - ухмыльнулся Эрик. - И знаю, что ты думаешь, будто я тебя предал. Вот только лучше для тебя быть уже не могло. Но пойдём, я покажу тебе дерево, раз ты желаешь поступать по обычаям.
Придя к старому дубу, рядом с которым стояло несколько высоких монолитов, покрытых рунами, Рагнар достал свой охотничий кинжал...

[Tovarisch Communist 219]

// Заранее извиняюсь, что так долго не мог выложить

Караван кораблей войска Финна потихоньку возвращался на юг. Особых приключений не было. К нашим героям обращались с почтением, просили рассказывать истории, звали на небольшие пирушки (их было немного, и скромными для слова "пир", ибо как ещё обращаться с запасами в таком месте и такое время).
Вот минули устье Ринаса, земли ирмингов сменились землями гэльдов. И чем далее, тем больше виднелось проталин на берегу. Играло тут и движение на юг, и приближение весны - всё-таки она наступала. А может, и сила Ленз действовала.
Вскоре уже должен был показаться полуостров Аре-Морика. Корабли, что везли эльфов, могли бы свернуть к острову Приддан, чтобы вернуть лесной народ на родину, но Оберон объявил, что хочет отпраздновать победу вместе с Финном. Очень редкое решение для сидов - ведь обычно они сторонились людей. Значило, что события произошли действительно великие, на великую радость для обоих народов.
И корабли уже шли вдоль берега Аре-Морики, на запад, к Кер-Ису. Земля уже была на треть чёрной, и только на две трети белой от снега, что радовало сердца воинов.
Но когда великий город уже приближался, когда можно было сказать "Сегодня вы увидим его крепкие стены и пёстрый лес парусов", вдруг всё снова стало затянуто снегом. А затем показались и льдины в море. Это не могло не взволновать.
И вот путники прибыли к Кер-Ису. Руф почти сразу обнаружила среди множества кораблей в заледенелой гавани и свою Птицу. Её верные моряки вернули её из далёкой Калевалы.
Когда сошли на берег, Короля и других обступила толпа почему-то скорее взволнованная, чем радостная. И один из пребывавших всё время в Кер-Исе рыцарей рассказал, что пока Финн был вдали, на город напали ледяные сиды. И все оборонялись храбро, не только воины: ремесленники брали свои инструменты, крестьяне - мотыги и вилы, женщины - ухваты. Все, кто считал себя сильным хотя бы в тот миг. Но всё-таки много полегло, и один ледяной корабль сбежал. Прочие белые корабли будто сами по себе превратились в бесформенные груды льда, и возможно, от их следов в Кер-Исе до сих пор царил холод, хотя те, кто ездил на восток, говорили, что в других местах весна уже наступает.
Вот это рассказал рыцарь. Вскоре, однако, раздастся бодрая капель на радость жителей - не иначе как от присутствия Ленз.
Финн ответил рыцарю, что более не должно волноваться, ибо цитадель ледяных сидов сокрушена, и весна наступит. Посему - пусть все готовятся к празднику победы, насколько позволяют запасы. Если не с пиром, то хоть с музыкой. И он обещал, что прибудет на праздник и скажет ободряющую речь, но пока все готовятся, он должен допросить пленных сидов. Своим же приближённым сказал, что они могут делать что хотят, но ежели желают узнать что-то у злых эльфов - пусть подходят и спрашивают.
К Финну меж тем привели двоих, как и все из их народа - бледных и с длинными белыми волосами, но к тому же небывалая злоба сквозила в их глазах.
Возможно, у Руф было, что спросить у них... Ведь того, кого она надеялась увидеть, в городе не было...
Наконец начали появляться знакомые берега. Даже моряки испытывают ностальгию по родным краям, что уж говорить о Руф. Девушка с волнением осматривала заснеженную крепость, вспоминая, как начиналось ее приключение.
Наверное, она бы слукавила, если бы сказала, что думает лишь об этом. В голове четко отпечаталось лицо, которое она видела лишь однажды, всего пару минут. Однако, она тогда так сильно хотела его увидеть, что запомнила с небывалой точностью.
Темноволосый в маске... Нет, теперь уже не в маске. Она знала наверняка, что найдет его, ведь однажды она уже помогла ему это сделать.
Тяжело вздохнув, она оглядела своё судно. Птица покорно ждала свою хозяйку на причале, будто ожидая нового путешествия. Однако Руф знала, что сейчас не время.
Дождавшись одобрения от Финна, морячка подошла к одному из пленных, буравя его глазами, полными решимости. Становилось ясно, что сейчас от ее весёлости не осталось и следа. Совсем не характерная для неё мимика выдавала кое-где даже злобу. С первого взгляда даже и не поймёшь, кто холоднее, Руф или ледяной сид. Дело было не в том, что девушка ненавидела их, она практически никогда не испытывала этого чувства. Даже сейчас она не испытывала негатива, лишь решимость и какой-то внутренний страх. Страх перед тем, что будет ответ "Он погиб".
Впрочем, у Руф все ещё была живая вода, но сам факт увидеть Рихарда мертвым...
- Ты, наверное, и не догадываешься, зачем я пришла, - сказала она сухо, после чего слегка усмехнулась. - Действительно, откуда же тебе знать... - морячка уныло вздохнула и слегка смягчила взор, решив, что быть слишком напористой у нее выходит не очень хорошо. - Ладно, не буду ходить вокруг да около, сражался ли ты против наемника в маске... - Руф осеклась. - Вернее, это был высокий парень в темных кожаных доспехах, мечом и с длинной темной шевелюрой... Это не касается нашей вражды, это лишь мое личное дело.
Руф отвела взгляд в сторону. От бывшей решимости и след пропал. Теперь девушка выглядела как-то грустно.
И пленный заговорил. Некое равнодушие сочилось из его уст, словно он хотел показать, что вся эта злоба в его глазах предназначена для жизни в целом, но не для того, с кем он говорит.
- Масок не помню... А по остальным приметам... Да... Трудно не запомнить... Он был среди павших. На том корабле, что ушёл. В далёкую землю. Может быть, ирминги тебе расскажут о ней те крохи, что знают. - его губы тронула ироническая ухмылка. - Мы собирались отвезти замороженные трупы человеков туда. Для нашего князя, который правит той землёй, одного из верных вассалов Ловиатар. Одному ему ведомо, что же он будет делать с этими трупами. - и эльф замолк.
По намёку "ирминги расскажут" Руф догадалась, что речь может идти об Исландии, или, вероятнее, о Гренландии. На первой, как она слышала, было несколько ирмингских поселений. Но этот остров был хоть и большим, но не слишком, и скорее там могли скрываться твари, связанные с камнем или с огнём, в извергающих пламя горах, чем со льдом. О Гренландии же, ещё более далёкой и северной, было известно очень мало. Остров это, или ещё одна большая земля? Что она скрывает? Известно только, что там живёт племя людей, видом и бытом напоминающих похъёланцев, но с совершенно другим языком. А что ещё? Какие чудовища, какие тайны?..
Руф задумалась. Разумеется, ее кольнуло то, что Рихард оказался среди павших, но сейчас не об этом.
- Ухум... - сказала она, приложив палец к губам. Значит, шанс все же ещё есть. И каким бы мизерным он не был, она будет хвататься за него всеми силами, даже если придется рискнуть собой. - А как давно?
- Наши корабли быстрее ваших, ибо родные для стихии воды, а не вырублены из того, что рождает грубая земля. Поэтому со времени нападения они уж на полпути.
- О, с этим я бы поспорила... - Руф усмехнулась. - В любом случае, спасибо. Наверное, всё-таки что-то теплое есть и в вас...
Руф удалилась и пошла к Финну. Сейчас она уже не сможет остаться здесь, равно как и нормально спать, поэтому нужно было предупредить монарха о своих намерениях.
- Как я вижу, ты не можешь долго здесь оставаться?.. - проговорил Король с сожалением.
- Да, - сухо ответила она и виновато отвела взгляд. - С твоего позволения, Владыка, я загружу Птицу провизией и завтра... Нет, к вечеру отправлюсь в путь.
- Что ж, я не могу тебя более держать. Ты заслужила всего, чего можешь пожелать. Я велю отправиться с тобой двум славным рыцарям и десятку простых воинов. Считай это своей наградой. Я бы дал больше, но увы, я не знаю, что может ещё случиться в это тяжёлое время, и люди нужны здесь.
- Я понимаю, - Руф кивнула. - И я бескрайне благодарна за твоё понимание и доброту. Надеюсь, что я ещё вернусь и смогу служить тебе ещё долгие годы, - Руф припала на колено. - Спасибо за все, - затем сразу поднялась. - Пускай подходят к Птице, к заходу солнца матросы должны загрузить провизию.
Девушка не сдержалась и обняла Финна, будто напоследок.
- Прощай...
С этими словами она удалилась.
Финн по-отечески погладил её и сказал вслед:
- Попутного ветра, и пусть Птица снова увидит стены Кер-Иса.
Затем он отдал свой указ двум рыцарям. То были люди, вечно жаждавшие приключений, потому они ни мало не возражали тому, что не успела закончиться суровая зима, сразу приходится отправляться на новые подвиги. И они встретились с Руф близ корабля, вместе со своими верными дружинниками.
Настал час отъезда. Девушка все это время сидела на носу корабля и с грустью и надеждой смотрела вдаль. Она уже успела встретить воинов, что поедут с ней, поэтому отход ее судна был лишь вопросом времени. Провизия тоже была загружена, так что она дала своим людям немного времени для отдыха, прежде чем поднимать паруса. Ледяной бриз веял прямо в лицо, развевая ее распущенные золотистые волосы. Наверное, впервые за долгое время она не собрала их в хвост.
В руке у нее был тот самый кусок маски. Холодная глина, пожалуй, была единственной ниточкой, что связывала Руф с ее возлюбленным. Девушка сжала его в своём кулачке и поднялась с места, лихо оглядев своих людей.
- Команда, поднять паруса, отдать швартовы, курс норд... - сказала она бойко и приготовилась использовать магию воды для придания ускорения.
"Лучше бы я пошла тогда с тобой..." - пронеслась мимолетом мысль в ее голове, мгновенно растворившись в потоке сознания. Путь предстоял нелегкий...

[АбвГдеЁж 419]

Музыка.

Праздник прошёл под пение эльфов. Они бродили по улицам и наполняли их дивными звуками, которые, казалось, становились единым с приходящей весной – тающим снегом, убывающим холодом. Хоть и не было пышных гуляний, но казалось, этот праздник был прекраснее прочих.

В конце его эльфы уплыли на Приддан. Жители Кер-Иса в своей жизни больше не увидят подобного…

Весна тихо расцветала по миру. Гэльды и ирминги вздыхали с облегчением. Зима не будет вечной. Но всё же эта зима ударила сильно, и весна как-то очень робко отстраняла её, и голод оставался. Потребуется время, возможно в несколько лет, чтобы восстановиться. Радость мешалась с горем.

И предстояло изготовиться к новым бедам. На севере готовили сотни кораблей ирминги, на юге собирала войска одна богатая страна, знающая множество наук, и некоторые гэльдские короли, потрёпанные сначала войной, затем суровой зимой, готовили новое предательство. Выстоит ли мир? Останется ли в нём ещё место для рыцарской чести?..

***

В темнице Кер-Иса невысокая худая фигура, запахнутая в тёмный плащ, стояла перед решёткой, за которой сидела Немайн, самая юна из трёх ведьм, что когда-то похитили Финна, единственная из оставшихся в живых.

- …Вот так ты и сможешь вызвать ветер. – говорила она фигуре. – Увы, хоть я и была самой юной из трёх колдуний, и знаю не так много, но тебе уже приготовили почву. Не зря мы подтолкнули ту войну в прошлом году. Мы знали, что будет суровая зима, а затем и придут небывалые враги, рыжий господин подсказал нам это. Люди обратятся в зверей от творящихся ужасов. И тогда ты сможешь отомстить с теми силами, что у тебя есть и ещё немногими.

Конец второй книги